Фактики из литературной практики
Завотделом литературы укоризненно посмотрел на меня, снял очки, протер их засморканным носовым платком и снова водрузил на переносицу.
- Только слепой не видит благотворных перемен, происшедших в нашем обществе за последние годы, - произнес он, тыча пальцем в мое стихотворение. - А вы, Владимир Ефимович, по-прежнему движетесь по заезженной колее: катастрофизм, сплошной негатив, откровенная чернуха! Надо же, до чего додумались, просто оторопь берет:
Толпу обкрадывают плут и хам...
Лишений горьких тягостное бремя!
Позор и стыд! Плетут измену нам
подонки - мерзкое, дурное семя.
Я попытался было возразить, но хозяин кабинета замахал руками.
- Нет, не говорите мне, что у нас тут свирепствует цензура, но вносить в тексты правку, тем более, косметическую , священный долг каждого редактора. Вот поглядите, - продолжил он, взяв карандаш, - достаточно исправить всего несколько букв, и стихи ваши сразу же заиграют новыми, неожиданными, яркими гранями!
Карандаш с непостижимой скоростью забегал по бумаге и, не прошло и минуты, как с моим сочинением произошла удивительная метаморфоза.
Тропу прокладывают люди в храм...
Свершений гордых сладостное время!
Простор открыт! Идут на смену нам
потомки - дерзкое, младое племя.
- А!? - радостно воскликнул он, но тут же снова скривился. - А это что? Зачем же так очернять прошлое, неужели в нашей прежней жизни не было ничего светлого? -
С презреньем проклинаю я подлюг,
в годину бед меня поивших ядом.
От гадких дел, от жутких, страшных мук
я тлел, и мир казался вечным адом.
Я бы (карандаш снова начал пляску на костях моего произведения) написал иначе:
С волненьем вспоминаю я подруг,
в часы побед со мною бывших рядом.
От гладких тел, от чутких, страстных рук
я млел, и мир казался вешним садом.
И не нужно сеять уныние и, тем более, пропагандировать пьянство -
И снова жизнь моя - гульба и блуд
в болоте гнойном подлости и лести.
Убожество, увечность там и тут...
На грудь давай с тобой возьмем по двести!
А надо давать народу (последовало несколько решительных росчерков) правильные, оптимистические ориентиры:
Основа бытия - борьба и труд
в полете вольном к доблести и чести.
О божество, о вечность!.. Прям и крут
наш путь - вставай, с тобой пойдем мы вместе!
Далее мне было доходчиво разъяснено, что в намерения редакции никак не входит вступать в конфликт как с федеральными, так и с городскими властями. В связи с чем в тексте появились дополнительные изменения, к счастью, не нарушившие ни рифмы, ни ритма стихов -
вместо "маразматические паралитики" - "харизматические политики",
вместо "одиозное правительство" - "грандиозное строительство",
вместо "разводят жулье" - "возводят жилье",
вместо "озверение воров" - "озеленение дворов",
вместо "на паперти - нищий" - "на скатерти - пища",
вместо "голод тянет к краже" - "город станет краше"...
Ну и, естественно, название стихотворения - "НИЗМЕННЫЕ ПОЗЫВЫ" - было заменено на "ЖИЗНЕННЫЕ ПОРЫВЫ".
Публикация моего поэтического опуса в престижном, респектабельном органе вызвала, в общем, благоприятную реакцию жены, друзей и общественности. Но не подумайте только, что автор такой уж простак, новичок в окололитературном деле. Руководствуясь испытанным принципом "всякое лыко - в строку", я восстановил первоначальный вариант произведения. Все эпитеты вновь стали на свои законные места:
вместо "мудрый" - "мутный",
вместо "ясный" - "грязный",
вместо "верный" - "скверный",
вместо "подлинный" - "подленький",
вместо "прочный" - "порочный",
вместо "исторический" - "истерический"...
Возращенный в первоначальное состояние текст был напечатан в оппозиционном, критикующем нынешние порядки издании. В результате - за одно и то же, в сущности, сочинение - я получил гонорар дважды! Беда только, что всех полученных в сумме денег мне хватило лишь на то, чтобы купить пачку бумаги для написания новых поэтических шедевров. Мораль обескураживающа: служи хоть тем, хоть этим, пиши хоть так, хоть этак, неси хоть туда, хоть сюда - литературным трудом все равно не прокормишься... Оттого-то, наверно, и весь этот негатив, чернуха и катастрофизм!
