Двенадцать юных суверенных стран,
разрушив рабство, длившееся годы,
идут к вершинам счастья и свободы -
плечом к плечу, сквозь бури и туман.
Оправившиеся от тяжких ран,
цветут и благоденствуют народы:
на тучных нивах все обильней всходы
разбросанных Содружеством семян.
Поэт, отнюдь не склонный к славословью,
я искренне горжусь российской новью;
и, прочь гоня по прошлому тоску,
я отношусь к родному Эсэнговью
с такой же чистой, трепетной любовью,
какую некогда питал к Совку.
История моя, как мир, стара.
Куда ни кинь - сплошная невезуха.
То у ларька алкаш заедет в ухо,
то мент запрет в кутузку до утра,
то в поезде обчистят шулера,
то в ресторане продинамит шлюха...
В пустом стакане муха, в глотке сухо,
с фанерой глухо, в кошельке дыра.
А то еще торгаш нагреет, гнида,
или застигнут бандюки врасплох...
Вскипает в сердце горькая обида:
быть может, мир несправедлив и плох?
быть может, такова моя планида?
быть может, сам я - разгильдяй и лох?
Совсем не просто вырваться из пут
тому, кто угодил к вампирам в сети!
Уже который год жена и дети
с утра до ночи кровь мою сосут.
Куда ни ткнись, злодеи тут как тут -
найдут везде, хоть прячься в туалете...
Безропотно терпя мученья эти,
я стал тщедушен, немощен и худ.
Но нет, довольно! Никакого толку
им подставляться, как ягненок волку!
Возьму и брошу подлую семью!
А чтобы силу возвратить свою,
сыщу себе какую-нибудь телку
и вдосталь свежей кровушки попью.
Мне все по нраву - лишь бы на халяву!
Я, если угощают задарма,
готов нажраться всякого дерьма,
залить в желудок гадкую отраву
и в дом с вокзала привести шалаву -
но только пусть подставится сама:
плевать, что косоглаза и хрома,
мы в койке с ней оттянемся на славу.
Хожу по улицам, ищу бычки
и, лазая в помойные бачки,
перебиваюсь собираньем тряпок.
Хотите, я умру? Но только чтоб
вы в складчину приобрели мне гроб
и одолжили пару белых тапок.
Моя подруга - девка первый класс,
характер - мягкий, ласковый и кроткий,
но каждый раз, когда напьемся водки,
дискуссии случаются у нас:
сказав любимой пару нежных фраз
я ставлю ей синяк на подбородке
и тут же получаю от красотки
ответный аргумент - фингал под глаз.
В бою кулачном мы друг друга стоим -
изрядно достается нам обоим,
но результат сраженья справедлив:
себе победу записав в актив,
я шествую в ментовку под конвоем,
а милую везут на "скорой" в "Склиф".
В дни юности, когда передо мной
был целый мир открыт, как на ладони,
не будь я недотепой и тихоней,
я мог бы в жизни путь избрать иной:
связался бы с компанией блатной,
в бандитском поселился бы притоне,
награбил баксов, стал вором в законе
и был бы уважаем всей страной.
Икру бы жрал, катался в "Мерседесе",
жил во дворце, женился на принцессе,
имел бы шмотки модные в шкафу...
Чудак, такую упустил лафу!..
При пиковом оставшись интересе,
я жалким стал профессоришкой, тьфу!
Я - крюк для вешанья лапши на уши,
я - ключ к решенью чуждых мне задач.
На тренировках мной играют в мяч,
используют взамен боксерской груши.
Я простодушней поросенка Хрюши:
на мне эксперименты ставит врач,
топор и петлю пробует палач,
и учится мясник разделке туши.
Но знайте, мастер, ученик, стажер,
которым я служу как тренажер,
муляж, морская свинка, раб покорный,
что в этом скорбном мире, где Господь
проводит опыт, дух вставляя в плоть,
вы тоже - препарат лабораторный!
Куда ни сунься, всюду пропадешь:
пойдешь направо - нападут маньяки,
налево - алкаши замочат в драке,
а прямо - киллер всадит в спину нож.
Там затевают скинхеды дебош,
тут террорист готовится к атаке,
здесь прячутся грабители во мраке,
чтоб у меня отнять последний грош...
Как видно, образумить хулиганов
и повязать воров и наркоманов
не в состоянье никакая власть.
Неужто же, чтоб выжить в мире этом,
вооружась дубинкой и кастетом,
я должен сам насиловать и красть?
Не трусь, жена - семь бед, один ответ!
Включай сирену, объявляй тревогу!
Во мраке ночи, помолившись богу,
я газовый достану пистолет,
надену каску и бронежилет
и - смерть врагам! - отправлюсь в путь-дорогу,
собаку Джека взяв себе в подмогу:
надежнее овчарки друга нет!
С такой охраной и экипировкой
мне хулиган не страшен ни один.
Я столько сил и средств истратил, блин,
военной занимаясь подготовкой...
Зато теперь могу за поллитровкой
в любое время сбегать в магазин!
Читатель, будь внимателен и зорок,
явившись в продуктовый магазин.
Не верь великолепию витрин:
товар нередко гнил, хотя и дорог.
Заплесневелый сыр, протухший творог,
увядший лук, прогорклый апельсин,
коньяк, который пахнет, как бензин,
хлеб, состоящий сплошь из черствых корок...
Не покупай салатов сгоряча,
не забывай, что полуфабрикаты
порой содержат ядохимикаты -
иначе ты, свой тяжкий крест влача,
оставишь в магазине ползарплаты
и столько же потратишь на врача!
Ты хочешь вкусной наслаждаться пищей,
балдеть в парилке Сандуновских бань,
с подружкой в кабаке хлестать шампань?
Тогда послушай мой совет, дружище:
нет прибыльней профессии, чем нищий!
Купи себе костыль, оденься в дрань,
с протянутой рукой у церкви стань,
пускай слезу – и загребай деньжищи.
Уж так устроен русский человек:
последние готов отдать он крохи
для мнимых инвалидов и калек.
Пока на свете существуют лохи,
на них паразитируют, как блохи,
пройдохи – день за днём, из века в век.
Достигнута поставленная цель:
Русь расстается с косностью и мраком.
Засеяны - где коноплей, где маком -
гектары плодороднейших земель.
Тут казино открылось, там - бордель:
сдал урожай - и оттянись со смаком.
А джип сумел купить - по буеракам
езжай хоть в Коктебель, хоть в Куршевель.
Для всех же прочих есть телеэкраны,
которые, залечивая раны,
несут отраду сердцу и уму.
Посмотришь - все в дыму, как бой в Крыму...
Во мгле маячат башенные краны:
где психбольницу строят, где тюрьму.
Усталый пильщик, хмуря лоб,
деревья валит на делянке.
Визжат рубанки и фуганки:
столяр остругивает гроб.
Копает яму землекоп,
чтоб гнили в ней мои останки.
Пейзанки юные с полянки
живых цветов приносят сноп.
Народ полезным занят делом.
Кипит работа там и тут...
Хвала мастеровым умелым!
Избавившись от тяжких пут,
душа, скорей расстанься с телом,
чтоб не пропал их скорбный труд!
НЕХОРОШО ВЕДЬ: ЛЮДИ ЖДУТ!
Багаж, который ты несешь в себе -
пять литров крови, килограммы мяса,
костей, кишок и мышц. Вся эта масса
колышется, как студень, при ходьбе.
Икс-игрек, два-пи-эр, а-минус-бе:
звонком прощальным выпускного класса
бренчат в мозгу медяшки знаний - касса,
авансы выдающая судьбе.
Пусть пищей писем ты набил утробу
почтовых ящиков - подобно гробу,
они пусты. Ни пары строк в ответ.
Что заберешь ты в ад? Свою особу.
Что ты оставишь близким? Свой портрет...
Есть в жизни смерть, но в смерти жизни нет.