Терзая жертву на погосте,
клыками клацает вампир,
ей пробивая, как компостер,
билет на пир в загробный мир.
Дурманней опийного мака,
хмельней багряных винных струй
злокозненного вурдалака
кроваво-красный поцелуй!
Подвергнув девушку гипнозу,
ей в горло впился душегуб,
раскрыв, как пламенную розу,
бутон своих истлевших губ.
По белизне девичьей шейки,
надкусанной, как сладкий плод,
две сиротливых ртутных змейки
сползают в чавкающий рот.
От страсти гибельной сгорая,
бедняжка мечется в бреду,
чтобы, вкусив блаженство рая,
проснуться через миг в аду.
Справляют бал Порок и Похоть,
Добро и Честь посрамлены,
и землю сотрясает хохот
ликующего Сатаны.
Кум королю и сват министру,
нажрусь - и мне сам черт не брат.
Могу я выпить хоть канистру
и песни петь у райских врат.
Пусть разразится гнев господний,
пускай отправят гнить в аду -
себе я даже в преисподней
шикарных девочек найду.
Увидев, что и после смерти
талант мой брызжет через край,
меня испуганные черти
пошлют обратно - к богу в рай.
07.02.2004
Глазницы - как гробницы,
иных миров границы.
Надбровье - как надгробье,
чужих могил подобье.
Хранилища и склады,
где истлевают взгляды,
глаза мои - как склепы,
глухи, немы и слепы.
Вампирам не нужны сокровища,
они парят над миром, кровь ища,
и жертвы волокут на кладбище,
где лежбище у них и пастбище.
А там мышей летучих толпища
усаживаются за стол, пища,
и, развернув огромный куль пищи,
в ночи устраивают гульбище.
Скелеты, вурдалаки, чудища,
одеты кто во фрак, кто в рубища,
и с ними бес, из крови варящий,
как для товарищей, для тварей щи.
Их легионы - нас морочащих,
урчащих в чащах и урочищах;
нужна невиданная силища,
чтоб вырваться из их узилища!
Нам, кто не преступил рубеж еще,
лишь храм - надежное убежище,
там - наша пристань и пристанище:
попробуй-ка, упырь, пристань еще!
....А ты, попав на пир на кладбище,
сам тут же, как вампир, осклабишься
или пойти со сворой воющей
не побоишься на побоище?
Бывают в жизни сказочных героев
тяжелые, мучительные дни.
Страдают от ангин и геморроев,
как и простые смертные, они.
В карете скорой помощи в больницу
везут и пожилых, и молодых:
то крылышко сломавшую Жар-Птицу,
то полудохлых Рыбок Золотых.
То к психиатру тащат на беседу
безумного Ивана-Дурака,
то Сивка-Бурка рвется к ортопеду:
- Конька не распрямите Горбунка?
Кикимора чихает на болоте,
от сырости подхватывает грипп.
А Домовой сгорает на работе:
опять залез в камин, червивый гриб!
Кладут в палату Лешего-калеку,
нашедшего фугас в глуши лесной.
Отравленный мазутом, слитым в реку,
за Лешим вслед хромает Водяной.
Врачи, надев стерильные перчатки,
клыки Вампирам лечат целый день
и Змей-Горынычу дают тройчатки,
чтоб снять у трехголового мигрень.
Из хирургического кабинета
несется смрадный дух живых мощей:
для чистки обветшалого скелета
явился в процедурную Кощей.
И сердце вновь сжимается от боли
при мысли о злокозненном враге,
когда срезает медсестра мозоли
Бабе-Яге на костяной ноге...
Лекарства - если выверены дозы -
спасти способны сказочную Русь.
Но выдавать счастливые прогнозы
я вам пока, ребята, не берусь!
Под темным сводом подземелья,
кляня злосчастную судьбу,
истерзан муками похмелья,
лежит вампир в своем гробу.
Он ждет, когда на старой башне
пробьют часы двенадцать раз -
тогда, чтоб хмель убить вчерашний,
он будет снова пить из нас.
Неймется подлому злодею
принять лекарство от тоски,
вонзив в какую-нибудь шею
свои свирепые клыки.
Влетит, приникнет к изголовью,
осклабится и пьет до дна...
Ему сосуд с невинной кровью -
что рюмка красного вина.
Но рюмок нет - он пьет по-русски,
в буквальном смысле, из горла
и, как пьянчуга, без закуски:
нюхнул рукав - и все дела!
Зря удивляются зеваки,
летучую увидев мышь:
- Чего это, несясь во мраке,
она поет "шумел камыш"?..
А ведь какой ущерб здоровью
наносит этот паразит -
глядишь, упившись нашей кровью,
еще и СПИДом заразит!
Как сладить с извергом порочным,
чем преградить бандиту путь?
Знай: только запахом чесночным
подонка можно отпугнуть!
Не хочешь ночью быть разбужен
зловещим клацаньем клыка -
задайся целью съесть на ужин
как можно больше чеснока.
Чеснок нормальным людям лаком,
хоть аромат и нехорош,
а упырям и вурдалакам
он словно в сердце острый нож.
Чтоб уберечься от растленья,
нам дал Господь надежный щит:
вампир от этого растенья,
как черт от ладана бежит.
А если твой чесночный запах
у близких вызовет испуг -
все ж лучше, чем в когтистых лапах
погибнуть от ужасных мук.
...Любимую целую в губки,
зажав себе при этом нос.
Не соблазнишь моей голубки,
ублюдок мерзкий, кровосос!
Узнать, какая суждена мне участь,
пошел я к колдунам, тоской измучась,
и, получив желанный результат,
был несказанно удивлен и рад.
По звездам, картам и кофейной гуще
сумев определить мой путь грядущий,
они, посредством чар и ворожбы,
раскрыли тайный шифр моей судьбы.
Как я был горд, узнав от ясновидца,
что все, чего хочу, осуществится,
и услыхав, что мудрый звездочет
мне предвещает славу и почет!
"Ты будешь выдающийся писатель!" -
воскликнул, бросив кости, прорицатель.
"Весь мир оценит твой научный дар!" -
промолвил маг, вертя хрустальный шар.
"Ты главный приз получишь в лотерее!" -
сказали, глядя в карты, чародеи.
"И раскопаешь драгоценный клад!" -
впадая в транс, добавил телепат.
...С тех пор я жду обещанной удачи,
но - вот беда! - выходит все иначе.
Поныне, несмотря на колдовство,
не сбылось ровным счетом ничего!
Наверно, покривил душой астролог:
мой путь к вершинам оказался долог.
Возможно, что-то спутал хиромант:
никак не проявился мой талант.
И зря, чудак, поверил я гадалке:
мои успехи мизерны и жалки.
И, видно, наврала ворожея:
как прежде, денег нету ни копья.
Напротив, всё я отдал до копейки
богатства мне сулившей чародейке.
А обещавший золото шаман
мне вытряс окончательно карман.
Но я на них за это не в обиде:
судьбу мою представив в лучшем виде,
они мне искренне желали благ,
а ошибаться может даже маг.
А если, чтоб к известности пробиться,
и мне освоить ремесло провидца?
И, применяя силу тайных чар,
иметь солидный с этого навар?
Совсем такие, как у нас,
часы на башне в преисподней -
вот только бьют тринадцать раз
во мраке ночи новогодней.
Но вряд ли смысл какой-то есть
в коварной дьявольской проделке,
поскольку цифры "шесть-шесть-шесть"
всегда показывают стрелки.
Страшнее в мире нет числа -
ужасней даже "трех семерок"!..
Клокочут сера и смола,
клубится мгла, густеет морок,
и бесы, черные дымы
пуская из трубы над печью,
ждут выступленья Князя Тьмы
с приветственно-заздравной речью.
Играет похоронный марш
ансамбль загробных виртуозов,
а вот и сам он - злобный шарж
на наших добрых дед-морозов.
На голове его рога,
сверкающие, как корона,
а вместо жезла - кочерга,
упертая в земное лоно...
Когда ж торжественная часть
осточертеет всем до смерти,
начнут оттягиваться всласть
простые работяги - черти.
Составят буквой "П" столы,
нацедят керосина в кружки -
и дрыгаются, как козлы,
горланя глупые частушки.
Единственнная ночь в году
без истязаний и без казней!
Для душ, томящихся в аду
что может быть еще прекрасней?
У милосердья нет границ,
нас бог одаривает щедро,
спуская белых голубиц
из горних сфер в земные недра.
Уже не вяжет лыка бес,
дежурящий на кочегарке -
и ангел, прилетев с небес,
страдальцам раздает подарки:
голодным - порцию жратвы,
сластенам - вкусные конфетки,
тому - письмишко от вдовы,
а этим - свежие газетки.
А после - словно космонавт,
попавший к инопланетянам -
он с чертом пьет на брудершафт,
чтоб к богу в рай вернуться пьяным.
А там глядишь - ну и дела,
на все способен бес-насмешник! -
объедки с барского стола
получит кающийся грешник...
Но завтра снова стон и крик
послышатся из подземелья:
черт беспощаден, лют и дик,
особенно, когда с похмелья.
Я вечером надрался
- просто жуть! -
а утром вздумал в зеркало взглянуть
и в нем такое увидал
- кошмар! -
что еле не хватил меня удар.
Лицо и тело
- господи прости! -
успели за ночь шерстью обрасти.
Откуда-то взялись
- ну и дела! -
копыта и рога, как у козла.
А сзади
- ничего себе видок! -
собачий хвост провис промежду ног.
Сижу, чешу в затылке
- что за бред! -
выходит, что в бутылке счастья нет:
до чертиков напился
- стыд и срам! -
и тут же в черта превратился сам!
- Музыка! - рек...
Музыка рек.
Музыка рук.
Музыка-рык.
Музыка-рак.
Музыка-рог.
Музыка - рок!
Рок-музыка.